следует отметить, что в последние недели жизни Малатеста остался совершенно один – жена уехала от него вместе с 3-я детьми 1 декабря. Андриаччо обнаружил тело 24 декабря 1980 г., хотя смерть, по мнению осматривавшего труп врача, могла наступить и вечером накануне, и даже 22 декабря. Ноги Малатеста едва не достигали земли, подле лежала маленькая скамеечка, на которую, предположительно, самоубийца поднялся с петлёй на шее. Гирибелли сообщила детективам, что в деревне ходили слухи, будто Малатеста был убит, и причиной случившегося мог стать его конфликт с Пачиани. Что это был за конфликт, никто в точности сказать уже не мог, но в конце 1980 г. они ссорились – это точно. Более того, нашлись свидетели, утверждавшие, будто Малатеста незадолго до смерти был избит, правда, кто и по какой причине применил против него силу, выяснить не удалось. Допрошенные в 1996 г. вдова колдуна, Мария Спердуто, и его сын, Лучиано Малатеста, подтвердили, что слышали, как отец грозил Пьетро Пачиани, что обязательно убьёт последнего. Чуть позже на эту тему была допрошена одна из дочерей повесившегося колдуна – Лаура – и она во всём повторила показания матери и брата. Интересно и то, что Марио Спердуто припомнила ещё одну необычную деталь. По её словам, когда она прибыла в морг, один из врачей спросил, кто и когда избивал её мужа. Вдова ничего об этом не знала, поскольку не видела Ренато с 1 декабря, но по её показаниям, данным в 1996 году, лицо покойного мужа действительно выглядело крепко избитым.

Внимательный читатель вспомнит, что у покойного колдуна была ещё одна дочь – младшенькая Мильва – и может поинтересоваться, а что же сказала оперативникам ГИДЕС она? Увы, Мильва никому ничего сказать уже не могла. Она была убита 19 августа 1993 г. вместе со своим 3-летним сынишкой – их заживо сожгли в собственном автомобиле. Произошло это спустя месяц с того момента, как Мильва рассталась с мужем, так что немудрено, что именно тот попал под подозрение. Однако расследование полностью его оправдало – у того было надёжное alibi и, что ещё важнее, на канистре из-под бензина, которой воспользовался убийца, оказались отпечатки пальцев неустановленного лица. Это двойное убийство так никогда и не было раскрыто.

Завершая рассказ об истории жизни и смерти сельского колдуна Малатесты, остаётся добавить, что 19 июля 2007 г. по постановлению судьи Паоло Канесса (об этом прелюбопытнейшем персонаже ещё будет написано поподробнее) труп Ренато был эксгумирован и направлен на судебно-медицинское изучение, которое проводилось в институте судебной медицины в Кареджи (Careggi) на протяжении пяти дней. 24 июля судмедэксперты Аурелио Бонелли (Aurelio Bonelli) и Джианаристиде Норелли (Gianaristide Norelli) представили заключение, из которого следовало, что труп Малатесты оказался мумифицирован в силу удачно сложившихся природных факторов и находился в очень хорошем состоянии. Покойный, скорее всего, был убит, на что указывал перелом носа и гематомы на лице. Подъязычная кость его не сломана, что крайне нехарактерно для случаев самоповешения мужчин. Эксперты предположили, что Малатеста был избит и в бессознательном (либо полубессознательном) состоянии подвешен в петле, в которой и произошло его медленное задушение. Анализ изъятых биоматериалов, проведённый судебным токсикологом Франческо Мари, показал, что Ренато Малатеста перед смертью не подвергался воздействию отравляющих, наркотических или усыпляющих веществ. Т.е. история сельского колдуна, друга Пьетро Пачиани, с течением времени не только не получила сколько-нибудь логичного объяснения, но напротив, окончательно запуталась.

Ренато Малатеста был найден повесившимся в своём доме, больше похожем на обычный хлев, 24 декабря 1980 г. В конце 90-х годов минувшего века расследование Джуттари поставило под сомнение добровольность ухода из жизни сельского колдуна, а эксгумация трупа Малатесты и его судебно-медицинское исследование, проведённое в 2007 г., подтвердило предположение главного инспектора.

Впрочем, в конце 1995 г. никто ещё не знал о предстоящей через 12 лет эксгумации его трупа и зафиксированных ею необычных результатах.

Показания Гирибелли имели большое значение для укрепления версии Джуттари о склонности Пачиани к мистике, эзотерике и сатанизму и наличии у него помощников в охоте на людей – одно в рассказах Габриэллы логично вырастало из другого. Можно сказать, что эмоциональные рассказы проститутки наполнили голую полицейскую схему воздухом жизни и реализмом. Габриэлла во время дачи показаний имела привычку жестикулировать, вытаращивать глаза, вообще вела себя очень живо и непринуждённо. Оттого-то, возможно, самые фантастические и нелепые слухи звучали в её пересказе жизненно и реалистично. Эта дамочка, безусловно, не была дурочкой с переулочка и прекрасно сообразила, сколь выгодно ей сотрудничество с «добрыми полицейскими». Собственно о преступлениях «Флорентийского Монстра» она не сказала ни слова, и эта твёрдость в конечном итоге предопределила то, что она сохранила свободу. Ведь сболтни она лишнее – и ей не удалось бы избежать обвинения в соучастии (пусть не в виде непосредственного участия, но в форме недонесения). Но поскольку Гирибелли говорила много, однако не болтала лишнего, ей удалось закрепиться в роли свидетеля и не превратиться в обвиняемую. Полиция спрятала Гирибелли, как и Ванни, в конце 1995 г., дабы неведомые преследователи-сатанисты не смогли её убить. Правоохранительные органы всерьёз изображали беспокойство за судьбы «важных свидетелей». Правда, оставалось совершенно непонятно, почему с этими людьми страшные сатанисты-нелегалы не разделались раньше, скажем, в 1993 г. или 1994 г., во время следствия и суда над Пачиани, когда всю эту публику ещё никто не охранял? Быть может, «важные свидетели» вовсе не были «важными»? Или вообще не являлись «свидетелями»?

Тем не менее, появление двух ценных свидетелей не могло не приободрить Джуттари. ГИДЕС под его мудрым руководством двигалось в правильном направлении, и работу следовало продолжить. Так на заметке оперативников появились новые персоны – некто Джанкарло Лотти всё из той же деревни Сан-Касиано и ещё один тамошний житель по фамилии Пуччи. Имя последнего нигде никогда не упоминалось – «Пуччи» всегда был просто Пуччи – и немудрено, поскольку это был сельский дурачок, законченный алкоголик, занимавшийся мастурбацией в людных местах, за что бывал бит односельчанами неоднократно. Понятно, что такого человека никто никогда не называл по имени, у него было просто сельское «погоняло», с которым он и вошёл в историю. Впоследствии психиатры определили, что Пуччи был имбецилом, т.е. человеком не совсем лишённым разума, но страдающим явной задержкой умственного и психического развития. Ценным качеством Пуччи как свидетеля было то, что выпив бутылку красного вина, он вспоминал всё, что ему подсказывали. Человек этот никогда ни с чем не спорил. Имбецилы вообще не способны к спору, поскольку спор предполагает способность оппонента логически мыслить и выстраивать антитезы заявленному тезису. От имбецила ждать подобного не приходится, поэтому имбецил – идеальный свидетель для любого следователя, главное, чтобы такого персонажа судья во время процесса допустил к присяге.

С Джанкарло Лотти всё было не так однозначно, как с титаном мысленного труда Пуччи. Лотти тоже любил выпить, попадал с белой горячкой в больницу, но это всё же не объясняет того, что он наговорил Джуттари. Между тем, Лотти признал своё участие в четырёх эпизодах нападений на парочки влюблённых, совершённых в обществе Ванни и Пачиани. Лотти плакал и раскаивался, раскаивался и плакал, а в перерывах описывал места совершения преступлений, с высокой точностью восстанавливая детали обстановки, одежды жертв и т. п. Джанкарло оказался для Джуттари необыкновенно ценным свидетелем, и именно во многом благодаря его показаниям стал признаваться в «преступлениях» и Ванни, поначалу от всего отпиравшийся. На чём именно Джуттари подловил Джанкарло Лотти совершенно непонятно, но видимо, он отыскал в жизни этого свидетеля что-то настолько пугающее или отвратительное, что тот согласился добровольно сознаться в убийствах (и оговорить других людей), лишь бы только открытие начальника ГИДЕС не сделалось всеобщим достоянием.

Наконец, ещё одним свидетелем полиции стал сутенёр по фамилии Галли, командовавший бригадой дешёвых проституток в окрестностях Сан-Касиано. Этот человек был, пожалуй, самым вменяемым из всей компании «разоблачителей» Пачиани. Собственно Галли никого и не разоблачал, его, похоже, вовлекли в дело только для усиления психологического давления на Гирибелли, которая тоже считалась «девочкой» из его «бригады». Галли был очень аккуратен в своих высказываниях, он постоянно не мог вспомнить